Содержание
(М.М. Пришвин)
Рис. И.Година
Маленького слепого лисёнка вынули из норы, дали воспитывать молочной кошке, и она любила его, и он ласкался к ней, как к родной матери.
В лукошке окотилась кошка, котят забросили, другая вскоре окотилась в том же лукошке — оставили одного.
Тогда обе кошки одного котёнка стали кормить: родная уйдёт — лезет в лукошко чужая. И не только волк, даже тигр будет с величайшей нежностью заглядывать в глаза, если человек выходит его и с малых лет станет ему вместо матери.
Несправедливо бранятся зверем. Хуже нет, когда скажут: «Вот настоящий зверь». А между тем у зверей этих хранится бездонный запас любви и нежности.
Рис. И.Година
БЕЛИЧЬЯ ПАМЯТЬ
Сегодня, разглядывая на снегу следы зверушек и птиц, вот что я по этим следам прочитал: белка пробилась сквозь снег в мох, достала там с осени спрятанные два ореха, тут же их съела — я скорлупки нашёл. Потом отбежала десяток метров, опять нырнула, опять оставила на снегу скорлупу и через несколько метров сделала третью полазку.
Что за чудо? Нельзя же подумать, чтобы она чуяла запах ореха через толстый слой снега и льда. Значит, помнила с осени о своих орехах и точное расстояние между ними.
Но самое удивительное — она не могла отмеривать, как мы, сантиметры, а прямо на глаз с точностью определяла, ныряла и доставала. Ну как было не позавидовать беличьей памяти и смекалке!
(М.М. Пришвин)
Рис. И.Година
Сегодня с утра стали собираться к нам гости.
Ещё скопа прилетела, рыбный хищник, нос крючком, глаза зоркие, светло-жёлтые, высматривала себе добычу сверху, останавливалась в воздухе для этого и пряла крыльями. Коршун с круглой выемкой на хвосте прилетел и парил высоко.Первая прибежала трясогузка, просто так, чтобы только на нас посмотреть. Прилетел к нам в гости журавль и сел на той стороне речки, в жёлтом болоте, среди кочек, и стал там разгуливать.
Прилетел болотный лунь, большой любитель птичьих яиц. Тогда все трясогузки помчались за ним, как комары. К трясогузкам вскоре присоединились вороны и множество птиц, стерегущих свои гнёзда, где
выводились птенцы. У громадного хищника был жалкий вид: этакая махина — и улепётывает от птичек во все лопатки.
Неустанно куковала в бору кукушка.
Цапля вымахнула из сухих старых тростников.
Болотная овсянка пикала и раскачивалась на одной тоненькой тростинке.
Землеройка пискнула в старой листве.
И когда стало ещё теплее, то листья черёмухи, как птички с зелёными крылышками, тоже, как гости, прилетели и сели на голые веточки.
Ранняя ива распушилась, и к ней прилетела пчела, и шмель загудел, и первая бабочка сложила крылышки.
Гусь запускал свою длинную шею в заводь, доставал себе воду клювом, поплёскивал водой на себя, почёсывал что-то под каждым пером, шевелил подвижным, как на пружине, хвостом. А когда всё вымыл, всё вычистил, то поднял вверх к солнцу высоко свой серебряный, мокро сверкающий клюв и загоготал.
Гадюка просыхала на камне, свернувшись в колечко.
Лисица лохматая озабоченно мелькнула в тростниках.
И когда мы сняли палатку, в которой у нас была кухня, то на место палатки прилетели овсянки и стали что-то клевать. И это были сегодня наши последние гости.
ЗЕМЛЕРОЙКА
Рис. И.Година
Мы ходим с тобою в лесу,— сказал я Зиночке,— а может быть, под каждым шагом нашим в земле живёт один или два зверька.
— Давай выроем ямку и увидим, кто в ней живёт,— предложила Зиночка.
— Зверёк убежит от нас подземным ходом, прежде чем мы его обнаружим,—ответил я.— А вот лучше давай выроем канавку с отвесными стенками, уж кто-нибудь ночью в неё попадёт, а если он маленький, то, может, из нашей канавки и не вылезет.
Мы так и сделали.
И вот утром нашли в нашей канавке маленькое животное, величиною с напёрсток,— землеройку. Мехом своим похожа на крота: мех ровный, гладкий, с синеватым отливом. На мышь совсем не похожа, рыльце хоботком, страшно живая.
Посадили в банку — прыгает высоко. Дали ей червя — сразу съела, будто век свой в банке жила.
Мы слышали, что прямой солнечный луч убивает землеройку — она ведь подземный житель. Вот и задумали мы испытать, правда ли это, а потом взвесить её, смерить, исследовать внутренности, положить потом в муравейник. Муравьи быстро очистят скелет, а мы его изучим.
Потом задумали поймать крота и посадить вместе с землеройкой в банку.
Да мало ли чего мы ещё задумали!
Но в это время землеройка подпрыгнула на двенадцать сантиметров в высоту, перепрыгнула через край банки и очутилась на земле.
А земля ей — что рыбе вода: землеройка мгновенно исчезла.
Долго этот исчезнувший крохотный зверёк не отпускал нашу мысль на свободу и всё её держал под землёй, где живут корни деревьев и между корнями всякие неведомые нам существа.
ВЕРХОПЛАВКИ
На воде дрожит золотая сеть солнечных зайчиков. Тёмно-синие стрекозы в тростниках и ёлочках хвоща. И у каждой стрекозы есть своя хвощовая ёлочка или тростинка: слетит и на неё непременно возвращается.
Очумелые вороны вывели птенцов и теперь сидят отдыхают.
Листик, самый маленький, на паутинке спустился к реке и вот крутится, вот-то крутится…
Так я еду тихо вниз по реке на своей лодочке, а лодочка у меня чуть потяжелее этого листика, сложена из пятидесяти двух палочек и обтянута парусиной. Весло к ней одно: длинная палка и на концах по лопаточке. Каждую лопаточку окунаешь попеременно с той и другой стороны. Такая лёгкая лодочка, что не нужно никакого усилия: тронул воду лопаточкой — и она плывёт, и до того неслышно плывёт, что рыбки ничуть не боятся. Чего-чего только не увидишь, когда тихо едешь на такой лодочке по реке!
Вот грач, перелетая над рекой, капнул в воду, и эта известково-белая капля, тукнув по воде, сразу же привлекла внимание мелких рыбок верхоплавок. В один миг вокруг грачиной капли собрался из верхоплавок настоящий базар. Заметив это сборище, крупный хищник — рыба шелеспер — подплыл и хвать своим хвостом по воде с такой силой, что оглушённые верхоплавки перевернулись вверх животами.
Они бы через минуту ожили, но шелеспер не дурак какой-нибудь: он знает, что не так-то часто случается, чтоб грач капнул и столько дурочек собралось вокруг одной капли; хвать одну, хвать другую — много поел, а какие успели убраться, впредь будут жить как учёные, и если сверху им капнет что-нибудь хорошее, будут в оба глядеть, не пришло бы им снизу чего-нибудь скверного.
Многие думают, будто пойти только в лес, где много медведей, и так они вот и набросятся и съедят тебя, и останутся от козлика ножки да рожки. Такая это неправда!
Рис. И.Година
Медведи, как и всякий зверь, ходят по лесу с великой осторожностью и, зачуяв человека, так удирают от него, что не только всего зверя, а не увидишь даже и мелькнувшего хвостика.
Однажды на севере мне указали место, где много медведей. Это место было в верховьях реки Коды, впадающей в Пинегу. Убивать медведя мне вовсе не хотелось, и охотиться за ним было не время: охотятся зимой, я же пришёл на Коду ранней весной, когда медведи уже вышли из берлог.
Мне очень хотелось застать медведя за едой, где-нибудь на полянке, или на рыбной ловле на берегу реки, или на отдыхе. Имея на всякий случай оружие, я старался ходить по лесу так же осторожно, как звери, затаивался возле тёплых следов; не раз мне казалось, будто мне даже и пахло медведем… Но самого медведя, сколько я ни ходил, встретить мне в тот раз так и не удалось.
Случилось, наконец, терпение мое кончилось, и время пришло мне уезжать. Я направился к тому месту, где была у меня спрятана лодка и продовольствие. Вдруг вижу: большая еловая лапка передо мной дрогнула и закачалась сама.
«Зверушка какая-нибудь»,— подумал я.
Забрав свои мешки, сел я в лодку и поплыл.
А как раз против места, где я сел в лодку, на том берегу, очень крутом и высоком, в маленькой избушке жил один промысловый охотник. Через какой-нибудь час или два этот охотник поехал на своей лодке вниз по Коде, нагнал меня и застал в той избушке на полпути, где все останавливаются.
Он-то вот и рассказал мне, что со своего берега видел медведя, как он вымахнул из тайги как раз против того места, откуда я вышел к своей лодке. Тут-то вот я и вспомнил, как при полном безветрии закачались впереди меня еловые лапки.
Досадно мне стало на себя, что я подшумел медведя. Но охотник мне ещё рассказал, что медведь не только ускользнул от моего глаза, но ещё и надо мной посмеялся… Он, оказывается, очень недалеко от меня отбежал, спрятался за выворотень и оттуда, стоя на задних лапах, наблюдал меня: и как я вышел из леса, и как садился в лодку и поплыл. А после, когда я для него закрылся, влез на дерево и долго следил за мной, как я спускаюсь по Коде.
– Так долго,— сказал охотник, — что мне надоело смотреть и я ушёл чай пить в избушку.
Досадно мне было, что медведь надо мной посмеялся. Но ещё досадней бывает, когда болтуны разные пугают детей лесными зверями и так представляют их, что покажись будто бы только в лес без оружия — и они оставят от тебя только рожки да ножки.
ДЕДУШКИН ВАЛЕНОК
Рис. И.ГодинаХорошо помню — дед Михей в своих валенках проходил лет десять. А сколько лет в них он до меня ходил, сказать не могу. Поглядит, бывало, себе на ноги и скажет:
– Валенки опять проходились, надо подшить.
И принесёт с базара кусок войлока, вырежет из него подошву, подошьёт, и опять валенки идут, как новенькие.
Так много лет прошло, и стал я думать, что на свете всё имеет конец, всё умирает и только одни дедушкины валенки вечные.
Случилось, у деда началась сильная ломота в ногах. Никогда дед у нас не хворал, а тут стал жаловаться, позвал даже фельдшера.
– Это у тебя от холодной воды, — сказал фельдшер, — тебе надо бросить рыбу ловить.
– Я только и живу рыбой, — ответил дед, — ногу в воде мне нельзя не мочить.
– Нельзя не мочить,— посоветовал фельдшер,— надевай, когда в воду лезешь, валенки.
«Верно, это правда,— подумал я,— что всему на свете конец бывает, не могут и валенки деду служить без конца: валенкам приходит конец».
Рис. Н. Устинова
Этот совет вышел деду на пользу: ломота в ногах прошла. Но только после дед избаловался, в реку стал лазить только в
валенках и, конечно, тёр их беспощадно о придонные камешки. Сильно подались от этого валенки, и не только в подошвах, а и выше, на месте изгиба подошвы, показались трещинки.
Люди стали деду указывать на валенки:
– Пора, дед, валенкам твоим дать покой, пора их отдать воронам на гнёзда.
Не тут-то было! Дед Михей, чтобы снег в трещинки не забивался, окунул их в воду — и на мороз. Конечно, на морозе вода в трещинках валенка замёрзла и лёд заделал трещинки. А дед после того валенки ещё раз окунул в воду, и весь валенок от этого покрылся льдом. Вот какие валенки после этого стали тёплые и прочные: мне самому в дедушкиных валенках приходилось незамерзающее болото зимой переходить, и хоть бы что.
И я опять вернулся к той мысли, что, пожалуй, дедушкиным валенкам никогда и не будет конца.
Но случилось, однажды дед наш захворал. Когда пришлось ему по нужде выйти, надел в сенях валенки, а когда вернулся, забыл их снять в сенях и оставить на холоду. Так в обледенелых валенках и залез на горячую печку.
Рис. Н. Устинова
Не то, конечно, беда, что вода от растаявших валенок с печки натекла в ведро с молоком, — это что! А вот беда, что валенки бессмертные в этот раз кончились. Да иначе и быть не могло.
Если налить в бутылку воды и поставить на мороз, вода обратится в лёд, льду будет тесно, и бутылку он разорвёт. Так и этот лёд в трещинках валенка, конечно, шерсть везде разрыхлил и порвал, и когда всё растаяло, всё стало трухой..
Наш упрямый дед, как только поправился, попробовал валенки ещё раз заморозить и походил даже немного, но вскоре весна пришла, валенки в сенцах растаяли и вдруг расползлись.
— Верно, правда,— сказал дед в сердцах,— пришла пора отдыхать в вороньих гнёздах.
И в сердцах швырнул валенок с высокого берега в репейник, где я в то время ловил щеглов и разных птичек.
– Почему же валенки только воронам?— сказал я.— Всякая птичка весною тащит в гнездо шерстинку, пушинку, соломинку.
Я спросил об этом деда как раз в то время, как он замахнулся было вторым валенком.
— Всяким птичкам,— согласился дед,— нужна шерсть на гнездо — и зверькам всяким, мышкам, белочкам, всем это нужно, для всех полезная вещь.
И тут вспомнил дед про нашего охотника, что давно ему охотник напоминал о валенках: пора, мол, их отдать ему на пыжи. И второй валенок не стал швырять и велел мне отнести его охотнику.
Тут вскоре началась птичья пора. Вниз к реке на репейники полетели всякие весенние птички и, поклёвывая головки репейников, обратили своё внимание на валенок.
Рис. Н. Устинова
Каждая птичка его заметила, и когда пришла пора вить гнёзда, с утра до ночи стали разбирать на клочки дедушкин валенок. За одну какую-то неделю весь валенок по клочку растащили птички на гнёзда, устроились, сели на яйца и высиживали, а самцы пели.
На тепле валенка вывелись и выросли птички и, когда стало холодно, тучами улетели в тёплые края. Весною они опять вернутся, и многие в дуплах своих, в старых гнёздах найдут опять остатки дедушкина валенка.
Те же гнёздышки, что на земле были сделаны и на кустах, тоже не пропадут: с кустов все лягут на землю, а на земле их мышки найдут и растащат остатки валенка на свои подземные гнёзда.
Много в моей жизни походил я по лесам и, когда приходилось найти птичье гнёздышко с подстилом из войлока, думал, как маленький:
«Всё на свете имеет конец, всё умирает, и только одни дедушкины валенки вечные».
О ЧЕМ ШЕПЧУТСЯ РАКИ
Рис. И.ГодинаУдивляюсь на раков — до чего много, кажется, напутано у них лишнего: сколько ног, какие усы, какие клешни, и ходит хвостом наперёд, и хвост называется шейкой. Но всего более дивило меня в детстве, что когда раков соберут в ведро, то они между собой начинают шептаться. Вот шепчутся, вот шепчутся, а о чём, не поймёшь.
И когда скажут: «Раки перешептались», это значит — они умерли и вся их рачья жизнь в шёпот ушла.
В нашей речке Вертушинке раньше, в моё время, раков было больше, чем рыбы. И вот однажды бабушка Домна Ивановна с внучкой своей Зиночкой собрались к нам на Вертушинку за раками. Бабушка с внучкой пришли к нам вечером, отдохнули немного — и на реку.
Там они расставили свои рачьи сеточки. Эти рачьи сачки у нас все делают сами: загибается ивовый прутик кружком, кружок обтягивается сеткой от старого невода, на сетку кладётся кусочек мяса или чего-нибудь, а лучше всего кусочек жареной и духовитой для раков лягушки. Сеточки опускают на дно. Учуяв запах жареной лягушки, раки вылезают из береговых печур, ползут на сетки. Время от времени сачки за верёвки вытаскивают кверху, снимают раков и опять опускают.
Простая эта штука. Всю ночь бабушка с внучкой вытаскивали раков, наловили целую большую корзину и утром собрались назад, за десять вёрст к себе в деревню. Солнышко взошло, бабушка с внучкой идут, распарились, разморились.
Рис. И.Година
Им уже теперь не до раков, только бы добраться домой.
— Не перешептались бы раки,— сказала бабушка.
Зиночка прислушалась.
Раки в корзинке шептались за спиной бабушки.
— О чём они шепчутся? — спросила Зиночка.
— Перед смертью, внученька, друг с другом прощаются.
А раки в это время совсем не шептались. Они только тёрлись друг о друга шершавыми костяными бочками, клешнями, усиками, шейками, и от этого людям казалось, будто от них шёпот идёт. Не умирать раки собирались, а жить хотели. Каждый рак все свои ножки пускал в дело, чтобы хоть где-нибудь найти дырочку, и дырочка нашлась в корзинке, как раз чтобы самому крупному раку пролезть.
Один рак вылез крупный, за ним более мелкие шутя выбрались, и пошло, и пошло: из корзинки — на бабушкину кацавейку, с кацавейки — на юбку, с юбки — на дорожку, с дорожки — в траву, а из травы — рукой подать речка.
Солнце палит и палит. Бабушка с внучкой идут и идут, а раки ползут и ползут. Вот подходят Домна Ивановна с Зиночкой к деревне. Вдруг бабушка остановилась, слушает, что в корзинке у раков делается, и ничего не слышит. А что корзинка-то лёгкая стала, ей и невдомёк: не спавши ночь, до того уходилась старуха, что и плеч не чует.
— Раки-то, внученька,— сказала бабушка,— должно быть, перешептались.
— Померли? — спросила девочка.
— Уснули, — ответила бабушка, — не шепчутся больше.
Пришли к избе, сняла бабушка корзинку, подняла тряпку:
— Батюшки родимые, да где же раки-то?
Зиночка заглянула — корзина пустая.
Поглядела бабушка на внучку — и только руками развела.
— Вот они, раки-то,— сказала она,— шептались! Я думала — они это друг с другом перед смертью, а они это с нами, дураками, прощались.
Рис. И.Година
Как-то вечером к нашему костру пришёл дед из ближайшей деревни и стал нам рассказывать о лосях разные охотничьи истории.
— Да какие они, лоси-то? — спросил кто-то из нас.
— Хорошенькие,— ответил дед.
— Ну, какие же они хорошенькие! — сказал я.— Огромные, а ножки тонкие, голова носатая, рога — как лопаты. Скорее — безобразные.
— Очень хорошенькие,— настаивает дед.— Раз было, по убылой воде, вижу, лосиха плывёт с двумя лосятками. А я за кустом. Хотел было бить в неё из ружья, да подумал: деться ей некуда, пусть выходит на берег. Ну вот, она плывёт, а дети за ней не поспевают, а возле берега мелко: она идёт по грязи, а они тонут, отстали. Мне стало забавно. Возьму-ка, думаю, покажусь ей: что, убежит она или не кинет детей?
— Да ведь ты же убить её хотел?
— Вот вспомнил!—удивился дед.—Я в то время забыл, всё забыл, только одно помню: убежит она от детей или то же и у них, как у нас. Ну, как вы думаете?
— Думаю,— сказал я, вспоминая разные случаи,— она отбежит к лесу и оттуда, из-за деревьев или с холма, будет наблюдать или дожидаться.
— Нет,— перебил меня дед.— Оказалось, у них, как и у нас. Мать так яро на меня поглядела, а я на неё острогой махнул. Думал — убежит, а лосёнков я себе захвачу. А ей хоть бы что — и прямо на меня идёт и яро глядит. Лосята ещё вытаскивают ножонки из грязи. И что же вы подумаете? Что они делать стали, когда вышли на берег?
— Мать сосать?
— Нет, как вышли на берег — прямо играть. Шагов я на пять подъехал к ним на ботничке, и гляжу, и гляжу — чисто дети. Один был особенно хорош. Долго играли, а когда наигрались, то к матке, и она их повела, и пошли они покойно, пошли и пошли…
— И ты их не тронул?
— Так вот и забыл, как всё равно мне руки связали. А в руке острога. Стоило бы только двинуть рукой…
— Студень-то какой!—сказал я.
Дед с уважением поглядел на меня и ответил:
— Студень из лосёнков правда хорош. Только уж такие они хорошенькие… Забыл и про студень!
Рис. И.Година
Многие думают, что до крайности трудно вырастить у себя тетерева. Раньше у меня тоже ничего не выходило, и пойманные тетеревята хирели. Но теперь я научился и вырастить у себя тетерева считаю для себя делом не очень трудным.
Сильно росистым июльским утром я пускаю собаку на то место, где водятся тетеревиные выводки. Мокрый от росы тетеревёнок боится взлететь и бежит в траве, а собака за ним потихоньку идёт.
Так мы доходим до кочки. Тетеревёнок прячется за кочку, собака станет в упор. Раздвинешь осторожно траву, заметишь пёрышки… Цап! — и в шляпу. У меня таковская шляпа.
В деревне пойманному лесному гражданину прежде всего надо найти подходящую квартиру. Ныне живущий у меня Терентий, о котором я и рассказываю, вырос в подполье у милой хозяюшки нашей, Домны Ивановны.
Самое главное, я считаю, на первых порах — надо бояться застудить тетеревёнка: они в это время очень зябкие и квёлые. Корм начинают есть без всяких хлопот, только надо, конечно, знать, что дать. Если совсем маленьким взять, то надо кормить муравьиными личинками. Но я таких маленьких тетеревят не брал — незачем это: с собакой я всегда могу поймать в росу и хорошо летающего, окрепшего тетеревёнка. В неволе он очень скоро привыкает к голосу. Бывало, кричишь ему:
— Терентий, Терентий! Терёха, Терёха!..
Он и бежит. Голову вытянет и ждёт. Червячка ему — он и глотнёт, — другого, третьего… Чем надо кормить, знаешь по времени: я приношу с охоты тетерева и смотрю, что у него в зобу. Бывают ягоды можжевельника, брусника, черника, клюква. Зимой к корму, запасённому летом — клюква, брусника,— прибавляешь немного овса, потом больше, больше и так приучишь к этому обыкновенному корму, и тетерев живёт без всяких хлопот.
Потешно было с нынешним моим Терентием, когда я поймал его и принёс к Домне Ивановне. Мы на летнее житьё издавна уж ездим к этой Домне Ивановне, и я так приучил её к своему охотничьему языку, к охотничьим своим птицам, что, бывало, когда соседский петух станет забивать её петуха, она бросается на вражеского петуха с прутом и ругает его:
— У, бекас, длинноносый, страшный!
Пойманного Терентия эта Домна Ивановна устроила в подполье, и в первый день он там всё молчал. Рано утром на следующий день, когда только что стало светать, слышно мне было наверху, как он там, в подполье, забегал и стал по-своему свистать:
Рассказы Пришвина для детей читать
О рассказах Пришвина для детей
Настоящим натуралистом, знатоком болот и леса, великолепным наблюдателем живой жизни природы является известный писатель Михаил Михайлович Пришвин (1873 – 1954). Его рассказы, даже самые небольшие, просты и понятны
Рассказы и повести Михаила Пришвина предназначены для читателей всех возрастов. Огромное количество рассказов можно начинать читать ещё в детском саду. Дети при этом проникаются тайнами природы, воспитывается уважение к ней и её обитателям. Другие произведения изучаются даже в школе.
Читать рассказы Пришвина для детей
Кладовая солнца ( читать 12 глав )
Беличья память
Белая радуга
Беляк
Белый ожерелок
Берестяная трубочка
Болото
Вася Веселкин
Весна света
Выскочка
Гаечки
Глоток молока
Голубая стрекоза
Голубиная книга
Говорящий грач
Гуси с лиловыми шеями
Гости
Дедушкин валенок
Двойной выстрел
Дергач и перепелка
Деревья в плену
Дрова
Ёж
Ежовые рукавицы
Журка
Жалейка
Женьшень
Зайцы-профессора
Звери-кормилицы
Землеройка
Зверь бурундук
Золотой луг
Изобретатель
Как заяц сапоги съел
Как Ромка переходил ручей
Куница-медовка
Кот
Лада
Лесные загадки
Лимон
Луговка
Лесной доктор
Лесной хозяин
Лисичкин хлеб
Лоси
Лягушонок
Медведь
Моя родина
Матрешка в картошке
Муравьи
Ночевки зайца
Недосмотренные грибы
О чем шепчутся раки
Остров спасения
Охота за бабочкой
Первая стойка
Предательская колбаса
Птицы под снегом
Разговор птиц и зверей
Ребята и утята
Синий лапоть
Таинственный ящик
Ужасная встреча
Хромка
Этажи леса
Короткие рассказы Михаила Пришвина для детей читать будет полезно начиная с дошкольного возраста. Автор очень любил окружающий всех нас животный мир и воспевал красоту природы. Именно этими эмоциями Пришвин поделился в своих произведениях. Каждый рассказ пропитан добротой и неуловимой «уютной» красотой каждого листика, каждой зверюшки… Пришвин сумел написать свои произведения таким литературным языком, который не может оставить равнодушными читателей всех возрастов. Но особенно полезно читать эти рассказы детям, прививая таким образом им трепетное отношение к природе и ко всему живому.
Рассказы Пришвина читать
Беличья память
Белый ожерелёнок
Берестяная трубочка
Вася Весёлкин
Времена года
Выскочка
Гаечки
Глоток молока
Говорящий грач
Дедушкин валенок
Ежовые рукавицы
Ёж
Журка
Зверь бурундук
Золотой луг
Изобретатель
Кладовая солнца
Кот
Курица на столбах
Лада
Лесной доктор
Лесной хозяин
Лимон
Лисичкин хлеб
Лоси
Лягушонок
Медведь
Моя родина
О чем шепчутся раки
Остров спасения
Охота за бабочкой
Первая стойка
Пиковая дама
Предательская колбаса
Птицы под снегом
Разговор деревьев
Разговор птиц и зверей
Ребята и утята
Синий лапоть
Таинственный ящик
Ужасная встреча
Филин
Хромка
Этажи леса
Ярик
Вернуться в раздел Рассказы